Николай Глущенко - художник в разведке: не так проста советская живопись, как ее малюют

Самое интересное в жизни Глущенко началось уже после эмиграции, так что по предшествующим событиям я пробегусь быстренько и вкратце, дабы прописать бэкграунд. 

Родился Николай Глущенко в Новомосковске, еще застав Российскую империю, - в сентябре 1901 года. Отучившись какое-то время в Донецком коммерческом училище, в Первую мировую был мобилизован в Добровольческую армию Деникина. Отступив вместе с сослуживцами в Польшу, попал там в лагерь для военнопленных. Кое-как Глущенко оттуда таки сбежал, и из всех идей, посетивших его голову в тот момент, наиболее удачной показалась идея эмиграции в Германию.

- Николай Петрович, ты?

- Нет, ну надо же. На другой конец континента перебрался, а украинцев тут - как гуталина! Здравствуй, рад тебя видеть! Ты здесь откуда? 

- Ну, вообще, я позавтракать собирался за углом, а так-то в соседнем квартале советское консульство - работаю я там. Про тебя спрашивали недавно, кстати.

- Надо же. А я все к вам никак в гости не зайду. Там у вас в мое отсутствие другое государство образовалось, а у меня здесь в эмиграции - ни бога, ни пана, ни паспорта. Да и домой хочется...

- Ну, ты заходи на кофеек, все обсудим.

Так Довженко помог юному импрессионисту получить паспорт гражданина СССР. Однако звали его, как оказалось, не только по вопросу документов - в тот день Глущенко вышел из здания консульства с ценной книжечкой в широких штанинах и непростым выбором в голове. Советское правительство отказало художнику в возвращении на родину, но взамен предложило сотрудничество в нише разведки.

Прежде чем принять окончательное решение, Николай успел организовать пару выставок, в том числе оформить советский павильон на Международной выставке в Лионе (Франция), доучиться и начать формировать свой художественный почерк таким, каким его впоследствии запомнил мир.

Однако отброшенный войной и эмиграцией далеко от дома, Глущенко все же любил свою страну и решил, что если в сложившемся положении он может помочь государству разведкой, то это его долг.

За год до окончательного решения по поводу разведки, Глущенко перебрался в Париж. Советское гражданство и богемность - едва ли совместимые понятия, но Коля Петрович был непростой человек с непростой миссией, ему было можно. Новаторский почерк в живописи, броские палитры и особый художественный вкус быстро сделали его фигурой, широко известной в узких кругах людей искусства.

- Надо же, какая работа с цветом… У вас очень тонкое чувство импрессионистской стилистики, я снимаю шляпу. Что вас вдохновило?

- Знаете, дома я наблюдал очень красивые места - Украина меня научила видеть природу по-особенному.

- О, так вы из Украины! У вас там, я смотрю, вообще с модернизмом все в порядке, такие интересные люди к нам приезжают.

- А вы кого-то знали из наших?

- Да был один авангардист, вломился в мастерскую, окно бандурой проломил, что-то говорил афористичное про життя, которое бентежне, но очень глубокий человек, конечно, очень. Фамилию не помню… как Чаплин, только… 

- Татлин? Слышал о нем, интересный товарищ, да, к вам вроде пару лет назад даже его башню в макете привозили на выставку. Я, кстати, Николай. Глущенко.

- Пабло. Пикассо. Позвольте вас угостить вином в мастерской - я там окно починил, теперь хоть гостей звать не стыдно.

Стоит отдать должное, особое положение разведчика давало Глущенко определенные привилегии. За ряд работ, в частности в жанре ню и особенно новаторские пейзажи, в Союзе художника прибрали бы к рукам и расстреляли за милую душу. Но Ярема был нужен правительству, и потому ему как творцу в эмиграции позволялось больше. Как знать, если бы не витиеватая и многогранная череда служебных перипетий в жизни Глущенко, мы бы и не знали его таким, каким он сумел стать на поприще искусства.

...Запивая что-нибудь сладкое чем-нибудь полусладким в компании таких именитых мастеров, как Пикассо и Матисс, Глущенко между делом успел открыть собственное художественное ателье. Народу набежала тьма-тьмущая: интеллигенция, члены белоэмигрантских и проукраинских объединений, местные чиновники...

Пока Глущенко-художник становился на ноги как творец, вдохновлялся, заводил интереснейшие знакомства, писал пейзажи, портреты и ню в броской модерновой манере, Глущенко-Ярема успел поставить в СССР ценную информацию в виде 205 видов секретных чертежей военной техники, в частности авиационных двигателей и истребителей.

Казалось бы, вот тебе творческое развитие, вот тебе завиднейшее окружение, вот тебе семья (да, он и ею обзавелся) и работа на благо своей страны - чего еще желать?

Но в глазах Глущенко все это благолепие меркло перед мечтой общаться днем с людьми и видеть ночью сны на одном и том же языке. Художник хотел домой и осаждал просьбами руководство раз за разом. В 1936 году он таки добился от посольства разрешения вернуться в СССР с семьей.

Перед отъездом Николай получил письмо от старого знакомого, бывшего покровителя и при этом же ученика, Владимира Винниченко. Получил, прочел и осел: 

Возвращаться домой с таким багажом за душой было непросто. Домой ли? Проведя полжизни вдали от Украины, ступить на родную землю, уходящую из-под ног от того, как все самое яркое и значимое в жизни мало с ней имеет общего - Глущенко хотел быть патриотом, но собственная биография ему не давала прочувствовать это.

Так или иначе, художник приехал с семьей в Москву, оттуда вскоре перебрался в Киев и искренне попытался обжиться. Но правительство не забывало про Ярему ни на день, и вскоре он опять понадобился.

В 1940 году руководство попросило Ярему на ковер и отдало указание съездить в Берлин с выставкой народного творчества СССР. Там, мол, художник в свое время жил, учился и работал, знакомых у него хватает, и практически "своего" Глущенко не станут столь активно опекать.

Расчет начальства оправдался и результаты даже несколько превзошли ожидания: на выставку явились высокопоставленные члены Рейха (говорят, сам Риббентроп) с целью передать Глущенко искренние слова восхищения от Гитлера и альбом с акварелями фюрера в знак почтения, как от художника художнику.

Поговаривают, что у данного события был свой резон: Гитлер узнал о Глущенко не на ровном месте. Ранее оба они учились у одного преподавателя, и тот посоветовал будущему фюреру брать у Глущенко уроки. У советского разведчика. Ирония судьбы, ага.

Ярема выполнил указание руководства, опередив Зорге почти на полгода и передав "наверх" о планах Германии по нападению на Союз еще в июне 1940 года.

Дальнейшая судьба альбома фюреровских акварелей покрыта мраком, однако было в окружении Глущенко несколько людей, знавших об этом подарке и даже успевших подержать его в руках. Одним из таких был профессор Академии художеств Украины Михаил Криволапов, коллега и хороший приятель Николая Петровича:

Николай Петрович Глущенко умер в 1977 году. Он прожил непростую, но насыщенную жизнь. По доброй воле правительства он имел возможность регулярно ездить в командировки - так он повидал мир, обкатав чуть ли не всю Европу. Сегодня Глущенко является самым дорогим и, безусловно, весьма знаковым украинским художником. 

Тайну агента Яремы он хранил от всех и унес с собой в могилу - лишь вскрытые позднее архивы рассказали миру о том, что на самом деле таил под полой своего компанейского нрава этот художник. А главное, как таил - изящно, талантливо, мастерски - словно разведка была не службой, а очередным его полотном.